успокаиваться, когда меня заставили отправляться в далекую страну, на далекий остров где живет дикий, никому, даже себе не нужный народ. Выезжать надо было утром. Всю ночь я, как назло, промучился головной болью и уснул только под утро, когда тут же сработал какой-то сигнал и я, злой и разбитый, вынужден был добираться до самолета, чтобы долететь на нем до далекого порта, где должен был поймать случайный корабль, идущий в нужную мне сторону. Да, это было так. Во всяком случае могло бы быть, почему бы и нет?
В порту у меня украли чемодан, если он у маня был. У меня был чемодан и он раскрылся, когда я поднимался по трапу на какой-то таз, который отправлялся в путь последний раз и по всем признакам должен был утонуть. Но всё оказалось по-другому, хотя лучше бы я утонул, не добравшись до своей конечной цели. Лучше бы мой тухлый труп сжевали рыбы.
После того, как я спустился на берег проклятого острова, корабль отчалил, дал длинный, пронзительный гудок и тут же утонул со всей командой. А мне так и не удалось понять, туда ли я попал, куда надо, потому что на острове решили устроить революцию и по этому поводу довели его до такого состояния, что узнать его было уже никак не возможно. Как всегда бывает в таких случаях они нападали друг на друга и убивали прямо на улицах. Нравственность пришла в упадок. Вернее, пришел в упадок тот бедлам, который у них там был вместо нравственности. Народ обнищал, одичал и рычал на меня из-за каждого угла и из каждой подворотни. Когда я, однажды, не выдержал и сказал в людном месте, что я обо всем этом думаю, на мне разорвали одежду, сломали руку и выбили зубы. А под конец измазали нечистотами, а так как у них к тому времени есть уже было нечего, я это отскребывал со своей кожи еще очень долго, до сих пор осталась.
Самое удивительное, что нашлись люди, которые выступили на моей стороне. Их били, разрывали на куски, ели прямо живьем, а их внутренности валялись по всем улицам. Но, как ни странно, мы победили и я стал ими править. Я их казнил, натравливал одного на другого, гноил на рудниках, пока они все не закончились. И я остался на острове один-одинешенек. И как только я наконец вздохнул и огляделся, предо мной явился человек в белой одежде с крыльями за спиной. Он произнес несколько слов на незнакомом мне языке и, пока я стоял, вытаращив глаза, он вынул из кармана какую-то коробочку и нажал на кнопку. Так я и попал в ад. Должен сказать, ад - это совсем не то, что про него думают, кроме того, что ужаснее его ничего нет. Он один и тот же. Он един. И он разный, как мы все. И поэтому он никакой. Он ничто. Но он всё. Он просто жопа. Самая Большая Жопа, в которую только можно попасть."